Огненный нож [= Кинжалы Джезма] - Роберт Говард

— Похоже, мы недалеко от… Великий Кром! Что это?!

Над горами прокатился жуткий рев, который друзья слышали прошлой ночью, только на этот раз гораздо громче и отчетливее. Последние сомнения исчезли — это был резкий звук гигантской трубы.

— Нас обнаружили? — Тубал сжал эфес кинжала.

Конан пожал плечами.

— Не думаю. В любом случае сначала надо оглядеться, — нечего лезть на рожон… Туда!

Он указал на источенную временем высокую скалу, что высилась неподалеку в окружении шпилей пониже. Друзья быстро вскарабкались по склону, обращенному к стене и невидимому с другой стороны. С вершины открывался вид на окрестности. Устроившись за выступом, оба осторожно высунули головы.

— Великий Асура! — Тубал даже присвистнул от восторга.

С их наблюдательного пункта, схваченные одним взглядом сквозь утреннюю дымку, скалы напротив приобрели иные очертания — гигантского плато, приподнятого над ущельем на высоту не менее пятисот футов. На плато вел единственный путь — по вырубленной в камне тропе. С востока, севера и запада к плато подступали скалы, отрезанные от него провалом каньона. На юге плато упиралось в огромную черную гору, чьи острые пики господствовали над остальными вершинами.

Но друзья едва обратили внимание на красоты природы. Конан полагал, что кровавый след приведет их к поселку — чему-нибудь вроде пещеры или стойбища с шатрами из лошадиных шкур, на худой конец — к простеньким глинобитным хижинам, лепящимся по склону горы. Вместо этого, взору открылась панорама прекрасного города с куполами и башнями, поблескивающими в утреннем свете, — казалось, какие-то чародеи перенесли его из своей сказочной страны в каменную пустыню.

— Город демонов! — Тубал разинул рот. — Это все злые чары! Нас околдовали! — Думая, что спит, он укусил себя за руку.

Плато имело форму овала: около полутора миль с севера на юг и чуть меньше мили с востока на запад. Город расположился в его южной части и был прекрасно виден на фоне мрачной горы. В центре его, гордо возвышаясь над кронами деревьев и плоскими крышами домов, стояло величественное сооружение, увенчанное пурпурным куполом с золотым орнаментом. В лучах восходящего солнца он полыхал кровавым пламенем.

Кровь в жилах Конана заструилась быстрее. Немыслимый контраст угрюмых черных гор с яркими красками города нашел отклик в варварской душе киммерийца. Сияние пурпурного в золоте купола отдавало чем-то зловещим, а взметнувшиеся к небу черные шпили вокруг плато служили ему достойным обрамлением. Сам город, как бы возведенный среди руин и запустения могущественными силами Зла, будил предчувствие дурного.

— Так вот какое оно — логово Невидимых, — прошептал Конан. — Кто мог подумать, что в этакой глухомани скрывается целый город.

— Все равно нам с ними не совладать, — пробурчал Тубал.

Ничего не ответив, Конан вновь занялся наблюдениями. Чуть меньше, чем на первый взгляд, плотной, правильной застройки, город не был обнесен наружной стеной — невысокий бруствер вдоль края плато надежно защищал его от возможных врагов. Двух-трехэтажные дома утопали в чудесных садах и рощицах — еще более сказочных оттого, что все плато казалось сплошной каменной глыбой, где не нашлось бы места и травинке.

Наконец Конан принял решение:

— Тубал, возвращайся в наш лагерь в ущелье Призраков. Возьми лошадей и скачи в Кушаф. Передай Балашу, что мне нужны все его воины. Потом проведи их вместе с нашими головорезами по тропе через расселину. Укройтесь где-нибудь поблизости и не высовывайтесь, пока не дам знак. Если меня убьют — действуйте по обстановке.

— Что ты задумал?

— Я иду в город.

— Совсем рехнулся!

— Не хорони меня раньше времени. Пойми, это единственный способ вызволить Нанайю. А потом уже будем думать, как лучше напасть на город. Если останусь жив и на свободе, то встретимся здесь же, если нет — решайте с Балашем сами.

— Чума на твоего Балаша! Зачем тебе соваться в этот рассадник зла?!

Глаза Конана сузились.

— Я хочу основать свою империю. В Иранистане для меня нет места. В Туране — тоже. Ты меня знаешь: со своей крепостью за спиной я горы сворочу. Только поторопись.

— Балаш на меня косо смотрит. Он просто плюнет мне в бороду, мне, понятное дело, придется его убить, после чего собаки из Кушафа прирежут и меня.

— Он этого не сделает.

— А вдруг откажется?

— Если позову его, пойдет за мной хоть в преисподнюю!

— Зато его люди не пойдут. Они дрожат перед демонами.

— Ничего, как только скажешь им, что их демоны — всего лишь люди, они перестанут дрожать.

Тубал еще потеребил свою бороду и, глубоко вздохнув, выдал свой главный довод:

— Тебя раскусят и сдерут с живого кожу.

— Пусть попробуют. Такого наплету — уши развесят. Прикинусь опальным воином, сбежавшим от царского гнева, и попрошу убежища.

Тубал сдался. Бормоча что-то себе в бороду, грузный шемит заскользил вниз по скале и скоро пропал среди камней. В воздухе по-прежнему стояла тишина. Немного погодя Конан спустился вслед за другом и направился в противоположную сторону — к тропинке, вьющейся по склону обрыва.

3. Город невидимых

Подойдя к подножию скалы, Конан начал взбираться по крутому склону. Вокруг не было ни души. Тропа непрерывно петляла, огибая огромные скальные выступы. С наружного края ее прикрывала низкая массивная стена. Скорее всего, ее возвели еще до появления в этих краях ильбарских горцев: на вид она была очень старой, но прочной, как сама скала.

Последние тридцать футов Конан поднимался по крутым ступеням, вырубленным в камне. Его так никто и не окликнул. Он бесшумно миновал полосу невысоких укреплений, возведенных по краю плато, и вышел прямо на группу сидящих на корточках стражников, азартно резавшихся в кости.

Заслышав хруст камешков под ногами варвара, семерка вскочила на ноги, выпучив глаза от удивления. Это были зуагиры — шемиты-пустынники, поджарые, с крючковатыми носами. Головы воинов прикрывали уборы из белой ткани, над поясами торчали рукояти кинжалов и ятаганов. Мгновенно придя в себя, они схватили брошенные рядом копья и изготовились к нападению.

Ни один мускул не дрогнул на лице киммерийца. Он остановился, невозмутимо глядя на стражников. Зуагиры, наоборот, не уверенные, как им лучше поступить, пребывали в явном замешательстве. Словно дикие кошки, угодившие в западню, они не спускали затравленных глаз с нежданного гостя.

— Конан! — воскликнул вдруг самый рослый из зуагиров, в его голосе сквозили подозрительность и страх. — Ты здесь откуда?